Эвмен из Кардии

До сегодняшних дней не дошло ни одного труда современников эпохи Александра и его преемников диадохов. Автор наиболее популярного в античности исторического сочинения того времени Иероним Кардийский был не только соотечественником, но и сторонником Эвмена. Он занимал важные должности как при Эвмене, так и в свите Антигона, что позволило ему изучать официальные документы, на основании которых он и создал «Историю диадохов»^[1]. Благодаря восхищению Иеронима к Эвмену его жизненный путь известен лучше всего по сравнению с другими персонажами эпохи Александра и его преемников^[2].

Античные историки достаточно детально описывали биографию Эвмена. Плутарх и Корнелий Непот подготовили посвящённые персонажу трактаты. Э. Ансон отмечает, что при этом они упустили других, с исторической точки зрения, более примечательных личностей. Все античные историки создают со всех сторон положительный образ Эвмена. Он представлен талантливым военачальником, одним из последних сторонников македонской царской семьи Аргеадов, образцовым лоялистом. Одновременно они подчёркивают неминуемость поражения Эвмена, несмотря на все его экстраординарные качества. Такой образ не всегда соответствует действительности^[3].

Для Плутарха Эвмен был единственным безукоризненным человеком из всех преемников Александра — храбрым полководцем, верным союзником и незаурядной личностью. Античный историк хвалил приятную наружность Эвмена, а также утончённые манеры, которые выделяли его среди грубых и неграмотных македонских военачальников^[2]. Сходная характеристика представлена и в сочинениях Корнелия Непота^[4]. Также важные биографические сведения об Эвмене содержатся в трудах Диодора Сицилийского, Арриана, эпитоме Юстина «Истории Филиппа» Помпея Трога и сборнике военных анекдотов Полиэна^[5]. Несмотря на общий благожелательный нарратив, античные историки по-разному оценивали личность и мотивы Эвмена. Так, к примеру, Диодор Сицилийский подчёркивал отсутствие у военачальника личных устремлений, в то время как Плутарх, напротив, критиковал военачальника за чрезмерные амбиции^[6].

Общий хвалебный характер источников даёт основание предположить, что мог существовать некий панегирик Эвмену, который оказал влияние на античных авторов^[7]. В современной историографии возникла дискуссия о том, был ли таким «панегириком» исключительно труд Иеронима Кардийского, либо существовали и другие благожелательно расположенные к Эвмену историки^[8]. Гипотетически, таковыми первоисточниками могли быть несохранившиеся труды Евфанта, Демохара, Диилла^[en], Марсия из Филипп^[en], Нимфида и Дурида Самосского^[9].

Позитивные качества Эвмена в источниках резко контрастируют с его соратниками и врагами. Пердикка — жаден и кровожаден, Алкета и Неоптолем — ревнивы и вероломны, Тевтам и Антиген — высокомерны, честолюбивы и завистливы, Певкест — вздорный и трусливый, Полиперхону не хватает энергии и мудрости. Даже сохранившие верность Эвмену до самого конца Эвдам и Федим поступили так исключительно из корыстных побуждений. Лучший и самый боеспособный войсковой отряд на стороне Эвмена состоял из вероломных, звероподобных и нечестивых людей. Лишь главный соперник Эвмена Антигон, хоть и был кровожаден, представлен умным, смелым, энергичным и талантливым военачальником. В источниках победы Эвмена являются результатом его талантов, а поражения — предательства^[10].

Происхождение. Ранние годы

Эвмен родился в 361/360 году до н. э. в древнегреческой колонии Кардия на северо-западе Херсонеса Фракийского^[11]. О происхождении Эвмена существуют несколько версий, которые переданы в сочинениях Плутарха, Дурида Самосского, Клавдия Элиана и Корнелия Непота^[12]. По утверждению Дурида, переданному Плутархом, отец Эвмена был возницей. Македонский царь Филипп II, будучи проездом в Кардии, обратил внимание на Эвмена во время состязаний в панкратионе. Мальчик проявил ловкость, сообразительность и храбрость, в связи с чем Филипп II увёз его в Македонию^[13]. Клавдий Элиан назвал Эвмена сыном бедного флейтиста, который играл на похоронах^[14]. По мнению современных историков эти версии являются недостоверными и возникли с целью очернения Эвмена. Игра на музыкальных инструментах для взрослого мужчины для получения денег в древнегреческом обществе была постыдным занятием^[15]. Э. Ансон отмечает, что подобные мотивы о быстром карьерном росте выдающихся личностей «из грязи в князи» были популярны в эллинистическую эпоху^[16].

Детство Эвмена прошло в Кардии, за которую боролись Афины и фракийский царь Керсеблепт. На этом фоне в городе сформировалась промакедонская партия, которая увидела в царе Филиппе II восходящую силу на Балканах. Отец Эвмена Иероним, по всей видимости, был одним из представителем этой группы граждан Кардии. Возможно, во время фракийской кампании Филиппа II он связал себя узами гостеприимства с македонским царём. Заключение проксении с царём было невозможным для обычного возницы. Эти сведения делают версии Плутарха^[17] и Корнелия Непота^[18] о влиятельности Иеронима в Кардии более убедительными. Политическая позиция Иеронима помогла его семье на время упрочить своё влияние в городе, так как в 346 году до н. э. по условиям Филократова мира Кардия стала союзницей Македонии^[19][15]. А. С. Шофман назвал Эвмена представителем класса обедневшей греческой интеллигенции^[20].

Также историки отмечают указание Плутарха на то, что Эвмен был изгнаником^[21]. На этом основании Э. Ансон сделал предположение, что отец Эвмена был казнён пришедшим к власти в 342 году до н. э. тираном Кардии Гекатеем, а сам Эвмен был вынужден бежать ко двору македонского царя. Также не исключено, что в этом году Иероним умер своей смертью, а новый тиран заставил его сына покинуть родной город. Приход к власти Гекатея в Кардии не означал смену политического курса в городе. При описании последующих событий Плутарх указывал, что «эти два человека [Гекатей и Эвмен] с давних времён питали друг к другу недоверие из-за разногласий в государственных делах». Также этот автор подчёркивал, что Эвмен часто критиковал Геккатея перед Александром и призывал его избавить Кардию от ненавистного тирана^[22]. Однако, даже несмотря на высокое положение при дворе македонского царя и расположение Александра Эвмену не удалось сместить Гекатея. Это может свидетельствовать как о большом влиянии кардийского тирана, так и о наличии собственной группы поддержки при македонском дворе^[23][15].

На службе у македонских царей

Филипп II оценил личные качества Эвмена и назначил его личным секретарём (грамматевсом), что означало вовлечённость во все государственные дела. В историографии существует дискуссия относительно времени создания царской канцелярии в Древней Македонии. Н. Хаммонд считал, что институция возникла ещё при Александре I (498—454 годы до н. э.), а Эвмен начал свой путь с должности «младшего секретаря». Э. Ансон считает это утверждение спорным. Он указывает, что государственный архив в более развитых Афинах возник лишь между 409 и 405 годами до н. э. По мнению Э. Ансона, вероятность того, что данная институция возникла в авторитарной Македонии ранее чем в демократических Афинах, крайне низка. Более того, потребность в царской канцелярии возникла лишь с ростом могущества Македонии при Филиппе II. В условиях абсолютной монархии с отсутствием бюрократической системы царский секретарь был одним из наиболее влиятельных людей в государстве^[24]. Он контролировал налогообложение, перераспределял доходы, следил за демографическими процессами и т. п. в большинстве случаев, которые не требовали личного вмешательства царя^[25]. Многие знатные македоняне были вынуждены искать лояльности Эвмена, хоть и считали недостойным подчиняться человеку без военного опыта^[18][26]. На этой должности Эвмен приобрёл как друзей, так и врагов. К числу друзей Эвмена относят жену Филиппа II и мать Александра Македонского Олимпиаду. Впоследствии она называла его «самым верным другом»^[27]. Причина их сближения кроется в происхождении Эвмена и Олимпиады. Они были немакедонянами и в глазах местной элиты являлись чужеземцами. При Филиппе II влияние Эвмена было недостаточным, чтобы вмешиваться в конфликты между царём и царицей^[28]. Наиболее влиятельным недоброжелателем Эвмена стал один из главных военачальников Филиппа II Антипатр. Представитель македонской аристократии и приверженец старых традиций конфликтовал с Олимпиадой. Поддержка царицы со стороны Эвмена привела к возникновению между ними напряжённых отношений. Вторым фактором раскола между персонажами стала дружба Антипатра с тираном Кардии Гекатеем^[29].

Кроме технических функций руководителя аналога царской канцелярии Эвмен получил уникальную возможность обучиться дипломатическим уловкам Филиппа II. Впоследствии один из военачальников Александра Македонского Неоптолем утверждал, что «шёл за царём со щитом и копьем, в то время, как секретарь [Эвмен] провожал его с грифелем и табличкой для письма»^[13]. В его функции входили также составление «гипомнемат» и «эфемерид» — своеобразных ежедневных летописей об изречениях и действиях монарха. По одной из версий, автором «эфемерид» о последних днях Александра был некий Диодот Эритрейский, который мог являться подчинённым Эвмена. По мнению А. С. Шофмана, Эвмен был инициатором и составителем официального журнала, который позднее получил название «Царские эфемериды». Секретарь царской канцелярии мог видоизменять текст записей, тем самым влияя на отображение тех или иных событий античных историков^[30][25]. По версии Э. Ансона, обычай записывать изречения царя возник при Александре^[31].

Эвмен вошёл в число доверенных лиц македонского царя, которых называли гетайрами и верно прослужил Филиппу II семь лет^[18]. Остаётся неясной роль Эвмена в непростых взаимоотношениях между Филиппом II с женой Олимпиадой и сыном Александром. С одной стороны, Эвмен не только сохранил своё положение после смерти Филиппа II, но и упрочил своё положение. Это может свидетельствовать, что царский секретарь был на стороне членов семьи македонского царя. С другой, Эвмен не упомянут во время ссор в царской семье, которые стоили опалы многим знатным македонянам. Возможно, в это время он вёл сложную двойную игру, которая не нашла отображения в античных источниках^[32].

После убийства Филиппа II Эвмен стал личным секретарём Александра Македонского, который повысил его до «архиграмматевса», то есть начальника царской канцелярии. Сохранение за Эвменом своего прежнего поста свидетельствует о его незаменимости на данном посту. На этой должности Эвмен бессменно пробыл тринадцать лет, вплоть до смерти Александра. По мнению Э. Ансона, сохранением своего положения при царском дворе Эвмен безусловно обязан тому доверию, которое к нему испытывали Олимпиада и Александр. На момент смерти Филиппа II Эвмен мог владеть некоторыми земельными владениями, но не имел опоры среди македонской аристократии. Более того, македонская знать относилась к нему с некоторым презрением, как к выскочке-инородцу^[31][33].

В условиях завоевания империи Ахеменидов македоняне были вынуждены с нуля создавать бюрократический аппарат империи^[29]. Несмотря на отсутствие военных достижений влияние Эвмена на Александра вышло за рамки деловых взаимоотношений между царём и руководителем его канцелярии. Плутарх описал две анекдотические истории, которые свидетельствуют о существовании конфликта между Эвменом и ближайшим другом Александра Гефестионом. Их разногласия не были следствием политических процессов, а касались тривиальных повседневных ситуаций. В одном случае Гефестион отдал некоему флейтисту Эвию дом, который присмотрел для себя Эвмен. Во втором причиной ссоры стал некий подарок Эвмену. Эвмен даже попал в число подозреваемых в смерти царского любимца. Для снятия с себя подозрений Эвмен пожертвовал громадную сумму на его погребение^[34][35]. На фоне общей неприязни к фавориту Александра Эвмен сблизился с военачальником Кратером^[36][35]. Возможно, причина снисходительности к Эвмену является следствием его незаменимости^[33]. Взаимоотношения между Эвменом и другими военачальниками Александра носили ситуативный характер^[37].

Загруженность Эвмена на должности начальника царской канцелярии была крайне высокой. Этим можно объяснить его отрешённость от военных дел. В античных источниках имеются считанные свидетельства об участии Эвмена в военных действиях во время походов Александра. Во время Индийского похода Александр отправил Эвмена во главе 300 всадников сообщить жителям восставшей области о взятии македонянами Сангалы^[en] и предложить им покориться. Однако, по прибытии Эвмен обнаружил, что все жители покинули свои дома и бежали. Во время преследования Эвмен захватил около 500 человек^[38]. Также Арриан упоминает Эвмена среди триерархов во время битвы на Гидаспе^[39][40][11]. По мнению Э. Ансона, Эвмен более активно участвовал в военных действиях чем указано в источниках. Такой вывод историк делает на основании его успехов военачальника после смерти Александра. Э. Ансон считал, что соответствующие знания Эвмен приобрёл во время походов Александра^[41].

Политические позиции Эвмена среди приближённых Александра укрепились в 324 году до н. э. На массовом бракосочетании между приближёнными Александра и знатными персиянками в Сузах Эвмен получил в жёны сестру царской любовницы Барсины Артониду. В том же году умер Гефестион, который занимал должность хилиарха. На этот пост был назначен Пердикка, а должность Пердикки гиппарха гетайров перешла к Эвмену. Сохранил ли Александр за Эвменом должность архиграмматевса, неизвестно^[42]. Такой карьерный рост от начальника царской канцелярии до военачальника гвардии представляет собой уникальный случай. Возможно, эту должность Эвмен получил по протекции ушедшего на повышение Пердикки, с которым у него сложились дружеские взаимоотношения^[43].

Вавилонский раздел

На момент смерти Александра Македонского в 323 до н. э. Эвмен был одним из наиболее влиятельных приближённых царя, которые могли претендовать на те или иные посты при перераспределении власти в Македонской империи. Он не только был гиппархом гетайров, но и имел доступ к царской канцелярии, которая включала в том числе и личную переписку царя^[44]. В то же время его положение непосредственно после смерти Александра было крайне непрочным. Гиппархия Эвмена состояла преимущественно из знатных македонян, которые скептически относились к своему командиру. Также у Эвмена не было сильных покровителей среди военачальников Александра. В этот переломный момент своей карьеры он проявил чрезвычайные гибкость и находчивость, которые определили его дальнейшую жизнь^[41].

Выбор нового царя в сложившихся условиях был особым событием. В Македонии не существовало правил о престолонаследии и любой член царской семьи был потенциальным наследником престола. На протяжении предшествующих 150 лет практически каждая передача власти сопровождалась внутренней смутой. Особенность ситуации, которая возникла после смерти Александра, заключалась в том, что большая часть воинов долгие годы находилась вдали от родины. Также, Македонская империя после смерти Александра существенно отличалась от Македонии после смерти Филиппа II^[45].

Процесс выбора нового царя в различных вариациях описан тремя античными историками — Диодором Сицилийским, Юстином и Квинтом Курцием Руфом. Во время совета военачальников Пердикка предложил дождаться родов жены Александра Роксаны, которая находилась на последних месяцах беременности. Против такого предложения резко выступил Мелеагр. Он считал, что родов дожидаться не следует, так как может родиться и девочка. Также Мелеагр подчёркивал, что у Александра уже есть сын от Барсины Геракл. Да и не подобает македонянам подчиняться царям, в чьих жилах течёт персидская кровь. Мелеагр выступил за признание царём брата Александра Арридея. Единственной заслугой брата Александра было его происхождение — он был сыном Филиппа II и фессалийки Филинны. Арридей до смерти Александра не был реальным претендентом на трон по причине слабоумия. Однако в сложившихся условиях Арридей оказался единственным представителем царской династии Аргеадов «правильного» происхождения, который находился в Вавилоне, где умер Александр^[46][47].

На военном совете возобладало мнение Пердикки. Это вызвало негодование рядовых фалангитов. К ним были направлены популярные в среде пехоты Мелеагр и Аттал. Вместо того, чтобы успокоить войско, Мелеагр похвалил бунтовщиков за проявленную позицию. После этого мятежная часть войска провозгласила Мелеагра своим вождём и двинулась к царскому дворцу. Впоследствии Мелеагру ставили в вину предательство конницы. Пердикка с другими военачальниками был вынужден бежать из Вавилона. Вскоре произошло вынужденное примирение между Пердиккой и Мелеагром. Пердикка приказал задерживать обозы провианта, которые шли в Вавилон, что угрожало его жителям и лояльным Мелеагру войскам голодом. По версии Плутарха миротворцем выступил Эвмен. Согласно предложенному Эвменом компромиссу оба претендента — неродившийся сын Роксаны и Арридей — были назначены царями, а их регентами стали Пердикка и Мелеагр. Согласно нескольким позднеантичным источникам Мелеагр даже получил в управление Келесирию и Финикию. На этом противостояние не закончилось. Согласно античным источникам Мелеагр планировал убийство своего политического оппонента, однако не смог довести дело до конца. Вскоре Пердикка сумел привлечь на свою сторону пехоту, Арридея и союзника Мелеагра Аттала, а затем во время жертвоприношений приказал убить зачинщиков мятежа. Квинт Курций Руф утверждал, что после того как 300 человек, на которых указал Пердикка, растоптали слонами, Мелеагр бежал и укрылся в храме, однако вскоре был схвачен и убит^{[48][49][50][51][52][53][54][55]}.

Во время перераспределения сатрапий в Македонской империи на Вавилонском разделе Эвмен получил должности сатрапа Каппадокии, Пафлагонии, а также припонтийских территорий (причерноморского побережья Малой Азии)^{[56][57][22][58]}.

Между Вавилонским разделом и Первой войной диадохов

В отличие от других военачальников Эвмен получил в управление неподвластные македонянам территории где правил Ариарат^[59]. Для военачальников Александра грек по происхождению Эвмен был чужеземцем. Одновременно, Пердикка был обязан Эвмену урегулированием кризиса в противостоянии за власть непосредственно после смерти Александра. Ум и честолюбие Эвмена заставляли Пердикку опасаться, что в Вавилоне выходец из Кардии станет одним из наиболее влиятельных оппонентов. Передача в управление Эвмену неподвластных македонянам Каппадокии и Пафлагонии должна была выключить этого персонажа из внутриполитической борьбы в империи. Предполагалось, что Эвмен первое время будет занят завоеванием провинций^[60]. Ещё одним мотивом Пердикки при выделении Эвмену неподвластных македонянам сатрапий было ослабление правителя Фригии Антигона. Пафлагония и Каппадокия находились к северу от его владений. В течение десяти лет, от битвы при Иссе до смерти Александра, между Ариаратом и Антигоном не было каких-либо вооружённых конфликтов, что даёт основания предположить существование между ними неких договорённостей о мирном сосуществовании. Замена Ариарата на лояльного Пердикке ставленника нарушало сложившийся статус-кво в регионе^[58].

Пердикка поручил Антигону и Леоннату содействовать Эвмену в завоевании Каппадокии и Пафлагонии. Антигон проигнорировал приказ регента империи^[61]. Помочь Эвмену вначале согласился, по прямому приказу Пердикки, сатрап Геллеспонтской Фригии Леоннат. Однако в это время к нему прибыл посол наместника Македонии Антипатра Гекатей. После смерти Александра Македонского греки восстали против македонской гегемонии. Начало войны складывалось для Антипатра неудачно. Он оказался осаждённым в Ламии войском под командованием Леосфена и послал послов к македонским военачальникам с просьбой о помощи. У Леонната были свои мотивы отправиться в Грецию. Он надеялся не только получить власть в самой Македонии, но и жениться на сестре Александра Клеопатре, тем самым став одним из наиболее влиятельных людей в Македонской империи. Леоннат рассказал Эвмену о своих планах и предложил присоединиться к нему в походе. Эвмен тайно покинул лагерь Леонната со своими всадниками и рабами, после чего отправился к Пердикке. Заодно он взял казну в пять талантов. Античные историки по разному трактуют мотивы Эвмена. Плутарх считал, что он не доверял Антипатру, с которым до этого враждовал, а также был невысокого мнения о легкомысленном Леоннате^[22]. По мнению Корнелия Непота, Леоннат собирался казнить Эвмена за отказ в участии в его походе в Грецию^[62][63].

В начале 322 года до н. э. Эвмен без особых происшествий вернулся в Вавилон, где сообщил Пердикке о решении Леонната. К тому времени Пердикка уже знал об ослушании Антигона. Таким образом, при осознании, что два сатрапа в Малой Азии не выполняют его приказов, он лично повёл царское войско из Вавилона в Каппадокию. Там он в двух сражениях победил Ариарата. Сам военачальник был взят в плен и казнён. Его место руководителя Каппадокии и Пафлагонии летом 322 года до н. э. занял Эвмен^[64][63][65]. Плутарх указывает, что Эвмен «роздал города своим друзьям, расставил караульные отряды и назначил по своему усмотрению судей и правителей»^[22]. Э. Ансон отмечает экстраординарность соответствующих действий. Александр Македонский, а затем и Пердикка при назначении сатрапов давал им в компаньоны лояльных себе чиновников и военачальников, которые получали посты военных комендантов крепостей, финансовых инспекторов и т. п. Самостоятельные действия Эвмена свидетельствуют об особом доверии к нему Пердикки^[66]. Он не только стал одним из главных советников Пердикки, но и центром власти регента в регионе. Так, ему было поручено следить за правителем Армении Неоптолемом, который «сеял смуту»^[67][68]. Эвмен создал войско из шести тысяч всадников, тем самым создав противовес силам Неоптолема в регионе^[67][69]. В целом, Эвмен оставил за собой хорошее впечатление у местных жителей, которые впоследствии не раз проявили лояльность к своему правителю^[70].

Первая война диадохов

В 321 году до н. э. началась Первая война диадохов за передел Македонской империи. Против Пердикки восстал сатрап Египта Птолемей, на сторону которого вскоре перешёл Антипатр. Эвмен был косвенно причастен к такому развитию событий. Согласно одной, наиболее распространённой версии, незадолго до начала войны между регентом империи Пердиккой и наместником Македонии Антипатром начались переговоры о создании союза, который должен был закрепить брак Пердикки с дочерью Антипатра Никеей. Согласно мнению историка И. Г. Дройзена инициатором переговоров был Пердикка. Брат Никеи Иолла и Архий^[en] в 322 году до н. э. даже доставили девушку для предстоящей свадьбы в Вавилон. Данный брак противоречил интересам матери Александра Олимипады, которая правила в Эпире и была одним из главных врагов Антипатра. Для того, чтобы расстроить свадьбу и союз двух наиболее влиятельных персоналий в Македонской империи, она предложила Пердикке жениться на своей дочери Клеопатре, первый муж которой погиб ещё в 331 году до н. э. Брат Пердикки Алкета советовал отдать предпочтение Никее, в то время как Эвмен — Клеопатре. Брак с дочерью Филиппа II и сестрой Александра мог легитимизировать притязания Пердикки на царский трон. Об этих планах стало известно Антипатру, который на этом фоне был вынужден прекратить войну с этолийцами. В античных источниках имеются определённые разночтения относительно свадьбы Пердикки с Никеей. Согласно Юстину брак не состоялся, Диодору Сицилийскому и Арриану — Пердикка на короткое время женился на Никее, однако затем развёлся, чтобы взять в жёны Клеопатру^{[71][72][73][74][75][76][77]}. Как бы то ни было Никея вернулась домой к отцу, что расстроило создание союза между двумя военачальниками^[78]. На этом фоне отец Никеи Антипатр присоединился к коалиции диадохов, которые выступили против Пердикки. По версии М. Лайтман, для того, чтобы заручиться поддержкой сатрапа соседней с Македонией Фракии Лисимаха, Антипатр выдал Никею за него замуж. Таким образом военачальник, который до этого был одним из самых преданных приближённых Пердикки, во время Первой войны диадохов сохранил нейтралитет^[74][76][77].

Согласно другой версии инициатором брачного союза с Клеопатрой был Пердикка. На фоне формирующейся коалиции против его власти он спешно искал союзников. Пердикка отправил Эвмена к Клеопатре, которая на тот момент находилась в Сардах, с богатыми подарками и соответствующим предложением. Клеопатра ответила согласием, однако свадьба так и не состоялась из-за убийства Пердикки. В таких условиях Эвмен предложил сестре Александра свою помощь и опеку, на что она ответила отказом. Клеопатра попросила Эвмена не вовлекать её в интриги диадохов, так как не хотела быть причиной раздора и войны. Впоследствии Антипатр осудил Клеопатру за её действия, в том числе и переговоры с Эвменом, которые стали поводом для начала войны между диадохами^[79]. Также Эвмен чуть не попал в западню в Сардах, однако был вовремя предупреждён о близости войск Антигона и успел бежать^[80].

Во время Первой войны диадохов Эвмен сохранил верность Пердикке. На время похода в Египет Пердикка назначил Эвмена стратегом-автократором^[en][81] войсками к западу от Таврских гор^[82]. Его основной задачей была охрана проливов, чтобы войска Антипатра и Кратера не смогли переправиться в Азию^[83][84]. Под его управление были переданы войска брата Пердикки Алкеты и сатрапа Армении Неоптолема^[84]. Алкета отказался подчиняться Эвмену, в то время как Неоптолем стал вести сепаратные переговоры с Антипатром и Кратером и в конечном итоге перешёл на их сторону^[85][63].

На этом фоне Эвмен предпринял необходимые меры для усиления своего войска. Особое внимание он уделил коннице, которую намеревался противопоставить македонской фаланге. Эвмену противостояли войска сразу трёх военачальников — Неоптолема, Кратера и Антипатра. Эвмен сначала победил Неоптолема. Хоть армия Эвмена и потеряла большую часть пехоты и обоз, Неоптолем бежал и присоединился к войскам Кратера. В этом сражении впервые произошёл разгром азиатскими воинами, хоть и обученными Эвменом по македонскому образцу, фаланги македонян^[86].

Согласно Плутарху, Антипатр с Кратером отправили послов к Эвмену с предложением перейти на их сторону. Взамен ему было обещано присоединить к его владениям новые сатрапии. В ответ Эвмен отправил послов к Антипатру и Кратеру с предложениями перейти на сторону Пердикки. Пока они обдумывали предложение, к ним явился Неоптолем, который и убедил их продолжить войну. Военачальники решили, что Антипатру следует отправиться в Киликию, чтобы зайти в тыл войскам Пердикки. Кратер с Неоптолемом в свою очередь двинулись навстречу Эвмену. Кратер надеялся на свою популярность в армии Александра и предполагал, что македоняне в войске Эвмена сложат оружие при его приближении. Эвмен, в свою очередь, попытался скрыть от воинов информацию о военачальнике и распустил слух, что им предстоит вновь сразиться с Неоптолемом, к которому присоединился Пигрет с пафлагонской и каппадокийской конницей. В битве у Геллеспонта, которая произошла через десять дней после победы над Неоптолемом, Эвмен поставил напротив фланга, которым руководил Кратер, конницу наёмников под командованием перса Фарнабаза и Феникса. Сам Эвмен с отрядом отборной конницы возглавил правый фланг^[87][88][89].

Согласно одной из легенд Эвмен лично убил Неоптолема во время сражения. Кратер, согласно Плутарху, «не посрамил славы Александра — многих противников он уложил на месте, многих обратил в бегство». В конечном итоге он был ранен неким фракийцем. Кратер лежал на поле сражения, пока его не узнал Горгий^[en], который спешился и приказал поставить возле умирающего военачальника стражу^[90][91]. Согласно Плутарху, Эвмен после сражения пришёл к умирающему Кратеру, «зарыдал, протянул в знак примирения руку и стал осыпать бранью Неоптолема. Он оплакивал судьбу Кратера и жалел самого себя, потому что был поставлен перед необходимостью либо погибнуть самому, либо погубить близкого друга»^[90]. Эвмен почтительно отнёсся к праху погибшего военачальника. Согласно Диодору Сицилийскому, он впоследствии отослал останки Кратера его вдове Филе^[92][91]. Также он предложил побеждённым македонянам присоединиться к его войску. Они вначале согласились, но при первой же возможности покинули Эвмена и отправились к Антипатру^[93][89].

Смерть Кратера произвела тягостное впечатление на македонян. На общевойсковом собрании Эвмену был вынесен смертный приговор, который должны были реализовать Антигон с Антипатром, которые пообещали за его голову 100 талантов. Вследствие новой угрозы Эвмен был вынужден значительно усилить собственную охрану^[94].

Пока Эвмен вёл войну в Малой Азии, Пердикка во главе собственной армии отправился в Египет. Регент империи был убит восставшими военачальниками. Через пару дней после его гибели в лагерь пришло известие о победе Эвмена. Смерть Пердикки перечеркнула все победы Эвмена. При новом перераспределении власти в Македонской империи регентом стал давний враг Эвмена Антипатр. Власть над Каппадокией была передана Никанору. Антигону было поручено во главе царских войск разгромить Эвмена, которого заочно осудили на смертную казнь^[95].

Между Первой и Второй войнами диадохов

Эвмен, который оказался вне закона, надеялся на поддержку других, также приговорённых к смертной казни, пердикканцев^[96]. В этих условиях многие видные военачальники направились в Малую Азию, где были сильными позиции брата Пердикки Алкеты. Среди них был и зять Пердикки, а также наварх его флота Аттал вместе с братом Полемоном^[97], военачальник Доким^[98], а также бывший сатрап Сирии Лаомедон^[99]. Совместными усилиями Алкета и Аттал победили карийского сатрапа Асандра, который признавал верховную власть Антипатра^[100]. Однако несмотря на значительные силы, «партия Пердикки» не смогла достичь единства. Ни Алкета, ни Аттал не были готовы подчиниться более сильному и талантливому Эвмену, своей зависти к которому они не скрывали и при жизни Пердикки. Послам Эвмена, который предлагал союз, они ответили: «Алкета — брат Пердикки, Аттал — его зять, а Полемон — брат последнего, им подобает начальство и их распоряжениям должен подчиниться Эвмен»^[101]. Также Эвмен постарался склонить на свою сторону сестру Александра Македонского Клеопатру, которая на тот момент находилась в Сардах^[102].

Также положение Эвмена осложняли обещания Антигона о щедром вознаграждении тем воинам и военачальникам, которые предадут Эвмена^[103]. Согласно Юстину, по возвращению в лагерь из Сард Эвмен обнаружил разбросанные письма, в которых предлагалась награду тому, кто принесёт голову Эвмена. Военачальник собрал войсковой совет, на котором поблагодарил воинов за преданность, а также заявил, что эти письма были написаны и разбросаны по его приказу^[104]. Диодор Сицилийский упоминает о военачальнике Пердикке, который не только покинул Эвмена, но и увёл за собой 3500 пеших воинов и 500 всадников. Эвмен поручил Фениксу преследование дезертиров. Военачальник совершил усиленный ночной марш и напал на спящий лагерь, тем самым одержав безоговорочную победу. Впоследствии Эвмен казнил зачинщиков мятежа, в том числе и Пердикку, который попал в плен к Фениксу. Обычные воины получили прощение и были распределены среди других отрядов^{[105][106][107]}.

Во время решающего сражения при Оркинии^[de] 319 года до н. э. на сторону Антигона перешёл начальник эвменовой конницы Аполлонид вместе со всадниками. Во время сражения Аполлонид попал в плен к Эвмену и был казнён. Однако казнь изменника не поменяла ход сражения. Благодаря Аполлониду Антигон с меньшим числом войск выиграл сражение и захватил весь обоз. Эвмен с остатками своего войска бежал. Плутарх передаёт историю о том, как Эвмен во время отступления мог захватить обоз Антигона, но осознанно отказался от богатой добычи. Эвмен понимал, что не сможет заставить своё войско удержаться от разграбления беззащитных повозок с деньгами и провиантом. Тогда он предупредил ответственного за обоз военачальника Менандра о соответствующей опасности. Получив информацию, Менандр занялся транспортировкой повозок в горы, в то время как Эвмен беспрепятственно совершил поход в Киликию. Антигон, услышав о произошедшем, сказал: «Чудаки вы! Вовсе не о вас он заботился, не тронув ваших близких, — он просто-напросто боялся, что в бегстве эта добыча станет для него тяжкими оковами». Тем самым, по мнению Плутарха, Менандр не разгадал хитрость Эвмена и, хоть и спас обоз от разграбления, упустил возможность победить противника^{[108][109][110][111]}.

Эвмен хотел достичь Армении, где надеялся привлечь на свою сторону местное население. Однако в связи с преследованием и массовым дезертирством Эвмен был вынужден распустить своё войско, после чего с 600 самыми верными воинами занял неприступную крепость Нора на границе Каппадокии и Ликаонии^[112]. Согласно Плутарху, основной заботой Эвмена в крепости были поддержание морального духа воинов, а также физического состояния лошадей, которые находились в конюшнях^{[113][114][115]}.

Антигон обнёс крепость двумя поясами рвов и начал сепаратные переговоры с Эвменом. Плутарх утверждает, что оба военачальника встретились как старые друзья. Эвмен настаивал на возврате ранее пожалованных ему сатрапий и снятии всех обвинений. Антигон счёл эти требования невыполнимыми и продолжил осаду, которая затяулась. Диодор Сицилийский писал, что переговоры шли об условиях капитуляции, а не союза. В этом контексте делегация послов из Норы к Антипатру во главе с Иеронимом предполагает несколько трактовок. В условиях тщательной осады возможно бегство одного-двух человек, но не целой делегации. Возможно, посольство отправилось к Антипатру с согласия Антигона для заключения мира и выработки его условий. Как бы то ни было Антипатр вскоре умер и никакого соглашения с Эвменом заключено не было^[114][116].

Вторая война диадохов

В 319 году до н. э. Антипатр перед смертью в преклонном возрасте назначил регентом Македонской империи Полиперхона, а своего сына Кассандра хилиархом, вторым по влиянию человеком в Македонии^{[117][118][119]}. Сын Антипатра Кассандр не согласился с ролью военачальника при Полиперхоне и восстал. Смерть Антипатра предполагала новый передел власти в империи. Антигон, который имел более честолюбивые планы, чем взятие неприступной крепости с 600 защитниками, отправил к Эвмену посла Иеронима с предложением заключить союз. Согласно предлагаемому тексту присяги Эвмен был должен признать верховное командование Антигона. Согласно Плутарху, Эвмен изменил текст клятвы, поставив перед именем Антигона царицу Олимпиаду. Македоняне, которые осаждали крепость, сочли условие выполненным и сняли осаду, а затем послали вестников к Антигону. Военачальник был крайне раздосадован хитростью Эвмена и приказал во что бы то ни стало сокрушить его войско. Однако приказ Антигона опоздал, так как Эвмен уже вышел из крепости и последовал в Каппадокию, где собрал войско из двух тысяч воинов из своих бывших сторонников^[120][121]. Корнелий Непот несколько по-другому передаёт обстоятельства бегства Эвмена из Норы. Согласно данному автору Эвмен притворился, что сдаётся, а сам благополучно со своими людьми покинул крепость^[122][123]. По мнению Э. Ансона, эти тексты свидетельствуют о том, что Эвмен на короткое время перешёл на службу к Антигону. Это противоречит общей канве повествования о противостоянии Эвмена и Антигона, в связи с чем и появились эти малоубедительные версии^[124].

В это время Кассандр вступил в союз с Птолемеем, Антигоном, поднял мятеж в греческих полисах, пообещав им независимость, а также склонил на свою сторону жену слабоумного царя Филиппа III Арридея Эвридику^[125]. Полиперхон был вынужден предпринимать срочные действия. Он объявил амнистию Эвмену, который был приговорён к казни в Трипарадисе. Диодор Сицилийский утверждал, что регент Македонской империи Полиперхон прислал командирам аргираспидов Антигену и Тевтаму письмо, в котором приказывал принести присягу Эвмену, который был назначен верховным стратегом всей Азии, а также выдать ему из царской казны 500 талантов^[126][127].

Одновременно Эвмен вёл переписку с Олимпиадой, которая находилась в Эпире и нуждалась в помощи. Летом 318 года до н. э. Эвмен даже искал возможность достичь Эгейского моря и Македонии где мог бы помочь Олимпиаде^[128]. Согласно Плутарху, Олимпиада просила Эвмена вернуться в Македонию, чтобы взять на себя воспитание и защиту малолетнего сына Александра. Полиперхон и Филипп III Арридей, напротив, настаивали на том, чтобы Эвмен оставался в Азии, где мог бы противостоять Антигону^[129][130]. Олимпиада, которая безусловно доверяла Эвмену, просила у него совета относительно своих дальнейших действий. Эвмен, согласно Диодору Сицилийскому, посоветовал ей находиться в Эпире до тех пор, пока результат войны между Полиперхоном и Кассандром остаётся неясным^[131][132].

Получив доступ к царской сокровищнице в Киинде^[de], Эвмен смог набрать войско в 20 тысяч фалангитов и 20 тысяч всадников. Также в его подчинении находилась гвардия аргираспидов. С этим войском и ресурсами он за короткое время превратился во внушительную силу, которая представляла угрозу для Антигона и сатрапа Египта Птолемея^[133]. Птолемей и Антигон попытались подкупить командиров Антигена с Тевтамом. Антигену была обещана бо́льшая сатрапия, чем Сузиана, которой он формально управлял^[134]. По утверждению Диодора, Антиген, как человек «большой проницательности и верности», не только отверг предложение взятки, но и убедил Тевтама оставаться верным Эвмену^[135]. Он был уверен, что в случае победы Антигон устранит его тем или иным способом, в то время как немакедонянин Эвмен ограничится своим статусом стратега^[136].

Получив войска и финансовые ресурсы, Эвмен потребовал перейти на его сторону сатрапов Мидии и Вавилонии — Пифона и Селевка, которые на тот момент не определились с тем, кого поддержать во Второй войне диадохов. В ответ на требование Эвмена Пифон сразу перешёл на сторону Антигона, в то время как Селевк заявил, что готов подчиняться царям, но не Эвмену. Эвмен решил не дожидаться, пока Селевк присоединится к его противникам, и направил свои войска на восток в Вавилонию. Для того чтобы достичь столицы Селевка Суз, войскам Эвмена было необходимо форсировать Тигр. Селевк приказал разрушить плотину, вследствие чего войско Эвмена чуть не погибло от наводнения. Только личная храбрость и спокойствие военачальника позволили избежать катастрофы. Эвмен смог организовать переправу своих войск через реку. Узнав об этом Селевк одновременно отправил послов к Эвмену с просьбой о перемирии, но и к Антигону. Селевк указывал, что Эвмена необходимо разбить раньше чем он соединится с сатрапами верхних сатрапий^[137].

В Сузиане Эвмен разделил своё войско на три части. Также он разослал письма руководителям верхних сатрапий, где на основании указа Полиперхона о назначении себя верховным стратегом всей Азии требовал подкреплений. Сатрапы, хоть и присоединились к Эвмену, и сами претендовали на роль главных военачальников. Сатрап Персиды^[fr] Певкест заявил свои притязания на верховное командование на основании того, что он привёл наибольшее количество воинов. Антиген выступил с речью о том, что это должно решаться на войсковых собраниях македонян, которые завоевали Азию при Александре^[138]. По мнению А. С. Шофмана, этот фрагмент свидетельствует, что Антиген и сам претендовал на верховное командование^[139]. Сам Эвмен, опасаясь раздоров в войске, предложил решать все вопросы на общих собраниях военачальников^[138]. Решения преподносились как воля обожествлённого Александра^[139]. Возможно, Эвмен осуществлял совместное управление армией с Антигеном^{[140][141][136]}, который даже руководил войском во время заболевания стратега всей Азии^[142]. Ещё одной уловкой Эвмена, которая обеспечивала ему верность сатрапов, стало одалживание у ненадёжных союзников крупных сумм денег. Таким образом сатрапы были кровно заинтересованы в победе Эвмена, так как в противном случае они теряли громадные суммы^[143].

Антигон со своими войсками вначале следовал за Эвменом, однако когда узнал о присоединении к нему военачальников верхних сатрапий, прекратил преследование и остановился на зимовку. Весной или летом 317 года до н. э. он прибыл в Вавилонию, где заключил союз с Селевком и Пифоном. Битва между войсками Эвмена и Антигона произошла у реки Копрат^[de]. После поражения Антигон с остатками войска отступил к городу Бадаке, который стоял на реке Евлее. Оттуда Антигон отправился у столицу Мидии Экбатану. Расчёт Антигона был прост. Сатрапов верхних провинций в первую очередь интересовали собственные владения, которым угрожал Антигон, а не интересы малолетнего македонского царя. Эвмен понимал, что не сможет удержать их при себе. Поэтому он разделил армию на две части, одну из которых отдал в управление сатрапов, а со второй отправился в Персиду. Он опасался, что сатрап Персиды Певкест может в любой момент перейти на сторону врага^[144].

Следующее сражение между войсками Антигона и Эвмена произошла около Паретакены^[en] к северу от Пасаргад. Антигон расположил своё войско в оборонительной позиции. Некоторое время отряды двух военачальников вели разведку сил друг друга, и четыре дня продолжались стычки. На пятый день запасы Антигона стали подходить к концу, поэтому он решил отправиться в Габиену^[it], где сельская местность была богата и не разграблена. Его планы были раскрыты, и Эвмен решил первым занять этот регион. Когда Антигон узнал, что его противник ушёл, он отправил свою конницу, в то время как остальная часть его армии следовала с умеренной скоростью. Таким образом, он догнал арьергард Эвмена и заставил его остановить свою армию^[145]. Результат сражения был неопределённым. С одной стороны поле боя осталось за Антигоном, с другой — потери его армии были в четыре раза большими, чем в войске Эвмена^[146][147].

После сражения Антигон последовал в Мидию. Эвмен воздержался от преследования, так как его войско было истощено и нуждалось в пополнении припасов. Поэтому он отправился в Габиену. По мнению А. Фезина, Э. Ансона и К. Шефера, победителем в битве при Паретакене был Эвмен, так как смог занять богатый и неразграбленный регион Габиену, который был целью для обоих военачальников. Р. Биллоуз, напротив, назвал сражение при Паретакене спасительным для Антигона^[148][149].

Битва при Габиене. Гибель

В Мидии Антигон решил произвести внезапную атаку на войско Эвмена. Он понимал, что его войско слабее, находится в бедной провинции. По мнению Антигона, Эвмен имел большие возможности восстановить силы на зимовке в Габиене. Поэтому он решил использовать фактор внезапности и начать поход. Также Антигон понимал, что войска Эвмена равномерно распределены по области и в случае его внезапного появления не успеют собраться в единое войско. У Антигона было два пути: через густонаселённые области в 25 дней пути и через пустыню в 10 дней^[150]. Военачальник принял решение идти через пустыню, так как понимал, что иначе Эвмен узнает о его приближении «раньше, чем он пройдет треть расстояния»^[151][152].

Когда военачальники Эвмена узнали о приближении Антигона, в их лагере возникла паника. Певкест предлагал отвести отряды в отдалённые места Габиены, где и собрать войско. Эвмен, напротив, решил, что встретив Антигона на границе пустыни, он получит преимущество. Истощённое переходом войско, по мнению Эвмена, станет лёгкой добычей^[153]. Одновременно ему было нужным собрать войско. Поэтому он озаботился, чтобы Антигон узнал о его, озвученном Певкесту, плане. Антигон решил, что имело место измена и свернул в сторону густонаселённых областей, то есть выбрал первый из двух возможных путей в Габиену^[154][155].

В Габиене Антигон напал на войско Эвдама, которое шло на соединение с основными силами Эвмена. Прежде чем оно было уничтожено, к нему подоспели подкрепления, которые спасли войско Эвдама от уничтожения^[156]. То, как Эвмен предотвратил внезапную атаку Антигона, подняло его престиж среди обычных воинов до такой степени, что они потребовали, чтобы он был единоличным военачальником. Такое положение дел не устраивало других военачальников, каждый из которых имел собственные амбиции. Один из них, командир аргираспидов Антиген даже организовал заговор, согласно которому Эвмена следовало устранить после того как тот выиграет сражение против Антигона^[157]. По версии Плутарха, Эвмен узнал о заговоре. Его реакцией стало написание завещания^[158][159].

Через несколько дней после первого столкновения Антигона с войском Эвдама обе армии расположились друг напротив друга. К сожалению Диодор Сицилийский, главный источник о битве при Габиене, схематично передаёт ход сражения. Решающим в исходе сражения стало бегство Певкеста со своими воинами, что дало возможность Антигону захватить лагерь, в котором, в том числе, находились семьи и всё нажитое за долгие годы службы имущество аргираспидов, элитной части войска Эвмена. Тогда аргираспиды, получив соответствующие обещания от Антигона, передали ему своих командиров включая Эвмена^[160]. И. Г. Дройзен считал, что именно нерациональные действия Певкеста и обусловили поражение Эвмена при Габиене^[161].

Согласно Плутарху, Эвмен просил воинов убить его, чтобы не попасть живым в руки Антигона: «убейте меня здесь сами! Если меня убьют там — все равно это будет ваших рук дело. Антигон не упрекнет вас: ему нужен мертвый Эвмен, а не живой. Если вы бережете свои руки, достаточно развязать одну из моих и все будет кончено. Если вы не доверяете мне меч, бросьте меня связанного диким зверям. Сделайте это — и я освобожу вас от вины: вы в полной мере воздадите должное своему полководцу». Речь Эвмена лишь ввела воинов в уныние, никак не повлияв на их окончательное решение вернуть себе семьи и имущество через предательство своего военачальника^[162]. Согласно античной традиции Антигон долго думал о том, что сделать с Эвменом. Сын Антигона Деметрий и военачальник Неарх убеждали его сохранить жизнь пленнику, в то время как остальные члены свиты — казнить. В конечном итоге Антигон приказал кому-то из своих воинов убить Эвмена, тело сжечь, а прах в драгоценном сосуде отправить жене и детям для оказания соответствующих почестей^[163][164].

Эвмен был выдающейся личностью даже по меркам эпохи Александра^[165]. По мнению Ю. Борзы, он был представителем одарённых греков, которые попали на службу к македонским царям. В связи со своим происхождением он не мог претендовать на власть, в связи с чем Эвмен оказался чуть ли не самым преданным царской династии Аргеадов из всех приближённых Филиппа II и Александра Македонского. А. С. Шофман отмечал, что идея сохранения единой Македонской империи под управлением потомков Александра была навечно похоронена со смертью Эвмена. Поражение Эвмена, по мнению историка, стало следствием невозможности достижения его главной цели^[166][167].

А. С. Шофман отмечал выдающиеся административные способности и гибкий ум Эвмена, благодаря которым он, несмотря на своё происхождение, достиг соответствующего положения при дворе македонских царей^[168]. Эвмен посвятил свою жизнь, во всяком случае последние её годы, намерению сохранить империю Александра для его потомков^[169]. Личные качества и выдающиеся административные способности не только способствовали карьерному росту, но и привели к появлению множества недоброжелателей, которые смотрели на Эвмена как на чужака. Возможно это и стало причиной верности Эвмена македонским царям, которым он был обязан своим положением и рядом с которыми он мог чувствовать себя в безопасности. При жизни Александра македонские военачальники были вынуждены держать свою ненависть к царскому архиграмматевсу при себе. После смерти Александра, по мнению А. Б. Рановича, Эвмен превратился в античный аналог «странствующего рыцаря»^[170].

Несмотря на первоначальную должность секретаря Эвмен проявил себя талантливым военачальником. Он сумел победить одного из главных военачальников Александра Кратера, выигрывал сражения с войсками Антигона, который чувствовал превосходство полководческого таланта Эвмена. При сравнении двух военачальников А. С. Шофман отмечает, что Антигон проявил стратегическую дальновидность и политическую проницательность. Он последовательно оттеснял войско противника вглубь Азии, не рисковал и в конечном итоге смог разрушить коалицию сатрапов и нанести окончательное поражение Эвмену^[171]. И. Г. Дройзен считал, что «ни один из генералов Александра не владел в такой степени искусством стратегических движений и даром комбинаций при ведении войны больших размеров»^[172]. В. Б. Михайлов, напротив, при анализе действий Эвмена приходит к выводу, что он был хоть и весьма способным, но не самым опытным военачальником, который оказался в гуще событий во время преобразований в военном деле^[173].

Э. Ансон считал Эвмена оппортунистом. По его мнению, он последовательно, находясь на вторых ролях, достигал могущества^[174]

В германской историографии XX века стали активно изучать историю диадохов. Особое внимание уделялось личности, в том числе и Эвмена^[175]. Оценка диадохов итальянскими историками, по мнению А. С. Шофмана, идеализирована. В ней Эвмен представлен благородным защитником царского рода Аргеадов, превратившегося после смерти Александра из династии выдающихся государственных деятелей античности в марионеточных правителей. В этой парадигме полководец представлен последним защитником Аргеадов, представителем класса военачальников и служащих, для которых служба македонскому царю была не только источником обогащения и власти, но и целью их жизни^[176].

Первая монография посвящённая Эвмену была издана в 1907 году под авторством А. Фезина^[de] «Eumenes von Kardia Ein Beitrag zur Geschichte der Diadochenzeit» («Эвмен из Кардии. Вклад в историю диадохов»)^[177]. В 1975 году вышла монография «Eumenes of Cardia» Э. Ансона^[id], которая выдержала несколько переизданий в 2004 и 2015 годах. В 2002 году К. Шефер опубликовал книгу «Eumenes von Kardia und der Kampf um die Macht im Alexanderreich» («Эвмен из Кардии и борьба за власть в империи Александра»). Э. Ансон отмечал, что между первым и последним изданием в 1975 и 2015 годами было опубликовано не менее 80 научных работ по тематике Эвмена. Это связано с появлением новых данных, полученных благодаря археологам из клинописных табличек Вавилона и папирусов Набатеи. Исследования проводились относительно хронологии эпохи раннего эллинизма, спорных деталей биографии военачальника^[177].

Источники

• Арриан. Индия // Вестник древней истории / Перевод С. П. Кондратьева. — М.: Государственное социально-экономическое издательство, 1940. — № 2. — С. 230—263.
• Арриан. Поход Александра / перевод с древнегреческого М. Е. Сергеенко. Ответственный редактор д. и. н. О. О. Крюгер. — М.—Л.: Издательство Академии наук СССР, 1962.
• Диодор Сицилийский. Историческая библиотека / Перевод, статья, комментарии и указатель О. П. Цыбенко. — М.: Лабиринт, 2000. — (Античное наследие).
• Квинт Курций Руф. История Александра Македонского. С приложением сочинений Диодора, Юстина, Плутарха об Александре / Ответственный редактор А. А. Вигасин. — М.: Издательство МГУ, 1993. — 464 с. — ISBN 5-211-02061-8.
• Корнелий Непот. О знаменитых иноземных полководцах. Из книги о римских историках / Пер. с лат. и коммент. Н. Н. Трухиной. — М.: Издательство МГУ, 1992. — ISBN 5-211-01057-4.
• Плутарх. Сравнительные жизнеописания в двух томах / Перевод С. П. Маркиша, обработка перевода для настоящего переиздания — С. С. Аверинцева, переработка комментария — М. Л. Гаспарова. — второе. — М.: Наука, 1994.
• Клавдий Элиан. Пёстрые рассказы / Перевод с древнегреческого, статья, примечания и указатель С. В. Поляковой. — М. — Л.: Издательство Академии Наук СССР, 1963.
• • Борза Ю. История античной Македонии (до Александра Великого) / пер. с англ. М. М. Холода при участии А. Бодрова, О. и В. Иванцовых, 3. Барзах; научная ред. и вступ. статья М. М. Холода; приложения М. М. Холода, Э. Д. Фролова и Ю. Н. Кузьмина. — СПб.: Нестор-История, 2013. — 592 с. — (Историческая библиотека). — ISBN 978-5-44690-015-2.
  • Дройзен И. Г. История эллинизма. — Ростов-на-Дону: Феникс, 1995. — Т. 2. — 544 с. — ISBN 5-85880-079-3.
  • Колосов Д. В. Наследник Александра (некоторые аспекты полководческого искусства Эвмена Кардийского) // Проблемы истории, филологии, культуры. — 2007. — № 17. — С. 249—254. — ISSN 1992-0431.
  • Михайлов В. Б. Начало политической деятельности Эвмена из Кардии // Гуманитарные и юридические исследования. — 2021. — № 1. — С. 61—66. — ISSN 2409-1030. — doi:10.37493/2409-1030.2021.1.8.
  • Михайлов В. Б. Эвмен из Кардии — полководец раннеэллинистического периода // Известия Алтайского государственного университета. — 2021. — Вып. 118, № 2. — С. 55—59. — ISSN 1561-9443.
  • Шофман А. С. Восточная политика Александра Македонского / Печатается по постановлению редакционно-издательского совета Казанского университета. Отв. редактор В. Д. Жигунин. — Каз.: Издательство Казанского университета, 1976.
  • Шофман А. С. Распад империи Александра Македонского / Печатается по постановлению редакционно-издательского совета Казанского университета. Отв. редактор В. Д. Жигунин. — Каз.: Издательство Казанского университета, 1984.
  • Anson Edward M. Eumenes of Cardia: A Greek among Macedonians (англ.). — Second edition. — Leiden; Boston: Brill, 2015. — Vol. 383. — (Mnemosyne Supplements, History and Archaeology of Classical Antiquity). — ISBN 978-90-04-29717-3.
  • Billows R^[en]. Antigonos the One-eyed and the Creation of the Hellenistic State (англ.). — Berkeley; Los Angeles; London: University of California Press, 1997. — ISBN 0-520-06378-3.
  • Bosworth A. B. Chapter 2. The Politics of the Babylon Settlement // The Legacy of Alexander : Politics, Warfare, and Propaganda under the Successors. — Oxford: Oxford University Press, 2002. — P. 29—63. — ISBN 978-0-19-171520-4. — doi:10.1093/acprof:oso/9780198153061.003.0002.
  • Carney E. D. Women and Monarchy in Macedonia (англ.). — Norman: University of Oklahoma Press, 2000. — ISBN 0-8061-3212-4.
  • Carney E. D. Olympias. Mother of Alexander the Great (англ.). — N. Y. • L.: Routledge, 2006. — 221 p. — (Women of the Ancient World). — ISBN 0-415-33316-4.
  • Chugg A. M. Concerning Alexander the Great: A Reconstruction of Cleitarchus (англ.). — AMC Publications, 2015. — ISBN 978-0-9556790-8-7.
  • Heckel W.^[en]. Who's Who in the Age of Alexander the Great: Prosopography of Alexander's Empire (англ.). — Malden; Oxford; Carlton: Blackwell Publishing, 2006. — ISBN 1-4051-1210-7.
  • Lightman M., Lightman B.
    • Лев Вершинин. «Лихолетье Ойкумены».
    • Мэри Рено. «Погребальные игры».

    Эта статья выставлена на рецензию. Пожалуйста, выскажите своё мнение о ней на подстранице рецензии.